«Как встретить ветер»: зеленые финансы для зеленого роста
Переход к зеленой экономике в ближайшие десятилетия потребует десятки триллионов долларов инвестиций. Как развивать инструменты зеленого финансирования и привлечь средства «ответственных инвесторов» на российский рынок, обсудили участники Международного финансового конгресса.
Эконс, 02.07.2021, Ольга Волкова
Зеленый рост экономики и повестка устойчивого развития – это ответ в первую очередь на вызовы, связанные с глобальным потеплением, риски увеличения числа и масштабов природных катаклизмов и вынужденной миграции населения. Если повышение нагрева поверхности Земли будет происходить на четыре сотые градуса ежегодно, как сейчас, мировой реальный ВВП в подушевом выражении упадет на 7% к 2100 г., а если сдержать прирост хотя бы на одну сотую градуса в год, негативное влияние на ВВП составит только 1%, привела данные МВФ экологический журналист Екатерина Мереминская, открывая сессию Международного финансового конгресса Банка России, посвященную зеленым финансам. В соответствии с Парижским соглашением, страны обязались перенаправить финансовые потоки на проекты «озеленения» экономики и борьбу с климатическими изменениями, накопленный объем зеленого финансирования уже превысил $1 трлн. Спикеры сессии обсудили, какие возможности «зеленый переход» открывает для компаний и какие вызовы ставит перед регуляторами.
«Эконс» приводит выдержки из дискуссии.
Елена Курицына, директор департамента корпоративных отношений Банка России:
– Банк России еще в 2019 г. задумался о необходимости вводить в регуляторную плоскость зеленые и социальные инструменты, в 2020 г. появилось и такое регулирование, и наши рекомендации для институциональных инвесторов о принципах ответственного инвестирования. В 2020 г. мы наблюдали рост этого сегмента в несколько раз, сейчас на Московской бирже торгуется 13 выпусков [зеленых и социальных] облигаций. Другой вопрос, что нам есть куда расти: по данным CBI (Climate Bonds Initiative), к июню 2021 г. мировой рынок только зеленых облигаций составил $1,3 трлн, а если учесть и социальные облигации, и облигации устойчивого развития – то более $2 трлн.
Банк России занимается разработкой регулирования инструментов и недавно опубликовал изменения в правила выпуска зеленых и социальных облигаций. С учетом предполагаемых изменений, создания национальной таксономии зеленых и адаптационных проектов, внедрения национальной системы верификации, мы считаем возможным либерализовать условия выпуска зеленых облигаций и сделать их более доступными для эмитентов. Второе направление работы – зеленая ипотека, мы видим тут большой потенциал, потому что это еще и вопрос здоровья людей. Третье, но самое важное для всех участников рынка – вопросы стимулирования: как государство будет поддерживать развитие этого рынка. На текущий момент мы не готовы обсуждать меры по пруденциальному стимулированию, но Россия подписала Парижское соглашение, а значит, приняла обязательства по стимулированию перенаправления потоков капитала на финансирование проектов устойчивого развития. Мы подготовили ряд предложений, отправили в Минэкономразвития: можем сосредоточиться на налоговых мерах, потому что мы видели, как налоговые льготы на размещение облигаций оказали влияние на рост этого рынка. Мы обсудим это на ближайшей межведомственной рабочей группе.
Екатерина Трофимова, партнер Deloitte:
– Заглядывая на годы вперед, мы видим взрывной рост ESG-активов, что будет связано как с ростом регуляторного интереса, стимулирующих программ, так и с поведенческими изменениями (поколенческий сдвиг, ожидания потребителей – сейчас это в розничном секторе заметно очень явно). Обычно банки являются проводниками всего нового, но здесь они запаздывают. Мы часто сталкиваемся с сомнениями об экономической обоснованности, о монетарном содержании ESG-развития: по результатам нашего недавнего исследования о ESG-банкинге в России, инициатором которого выступила Ассоциация банков России, менее 1% всех банков раскрывают хоть какую-то информацию о своей ESG-работе; более того, менее 20% банков вообще понимают, что подразумевается под ESG и под «зеленостью». Сейчас это прерогатива крупных организаций, и это фактор, который будет в дальнейшем влиять на конкурентную среду.
Но интерес к этой теме растет: 15% банков отмечают, что уже сейчас видят запрос от клиентов и рынка в отношении развития в ESG-области. На горизонте до 2036 г., по оценке Deloitte, при сохранении текущих тенденций ESG-активы в России могут превысить 360 трлн руб., а зеленые кредиты и кредиты, ориентированные на устойчивое развитие, к 2030 г. могут превысить 1,3 трлн руб., то есть мы говорим о существенных финансовых потоках.
Денис Шулаков, первый вице-президент Газпромбанка:
– Рынок подхватил эту тему и смотрит на нее как на окно возможностей. За прошлый год рост рынка ESG в России – 231%, за первую половину этого года – 84%. В абсолютных значениях рост выглядит скромнее: 13 выпусков зеленых облигаций, 4 выпуска социальных (не учитываем еврооблигации и выпуск РЖД на 100 млрд руб., так как он не соответствовал некоторым нормам, хотя соответствовал принципам международным, которые преследует ICMA – The International Capital Market Association).
Ковид заставил людей задуматься, что они вообще делают на этой земле. Российские компании – не исключение, мы неизбежно будем вынуждены интегрировать ESG-принципы. Сегодня требования к рынку капитала с точки зрения устойчивого развития фактически формализовались. Это окно возможностей. Всемирная ассоциация рынков капитала посчитала: чтобы к 2050 г. глобальная экономика стала net zero, нужно $122 трлн. И это возможности. Чтобы перейти к этой экономике, надо в три раза больше электричества, а значит, отрасли переживут бум – гидроэнергетика, атомная энергетика, даже твердые полезные ископаемые, добычу которых мы должны как-то сократить, все равно потребуются. Возникает элемент ответственного финансирования – иначе вы не получите доступ к источникам финансирования.
Вопрос, что нам делать, чтобы в это окно возможностей зайти с правильной стороны – и не с ветром вылететь, а встретить этот ветер с улыбкой.
Первое и основное – уравнять налоговое положение нерезидентов, иностранных инвесторов, которые могли бы в наши корпоративные облигации инвестировать так же, как в евробонды. Сегодня, чтобы инвестировать в локальный российских рынок, иностранный инвестор должен заплатить более высокую ставку налога. Если мы этот вопрос решаем, мы эти мировые деньги запускаем себе на рынок. Нужно интегрировать в правовое поле новые инструменты, сделать их более ликвидными (ломбардный список, репо). Говорят, что должны быть компании-энтузиасты, – не нужны никакие энтузиасты: это логика развития – накапливается количественное осмысление, а потом происходит качественный шаг.
Дэвид Николс, портфельный управляющий фонда East Capital:
– Мы шведский фонд, и многие наши конкуренты в Швеции полностью вышли из нефтегазового сектора. ESG – это же не только чтобы поставить галочку, сделать слайды. Это изменение очень существенно влияет на стоимость российских компаний уже сейчас. Самый актуальный пример – это трансграничный углеродный налог. По нашим оценкам, при худшем сценарии он может снизить стоимость российских металлургических компаний на 50%.
Есть огромный спрос на металлы, которые нужны как раз для перехода. Например, в 2020 г. спрос на никель составил $3,3 млрд, через 10 лет будет $54 млрд, то есть в 16 раз выше. Для международных инвестиционных фондов, ищущих долгосрочные структурные возможности, металлургия – одна из них. Да, есть проблемы с технологиями, но металлургические компании сейчас активно работают над этим.
